PravoinWeb

Социальные, социально-экономические и иные предпосылки уголовного права. В данном случае речь идет о контексте становления, возникновения и действия уголовно-правовых норм и суждений об уголовном праве, в частности о факторах легитимности уголовного права (особо: легитимность и легитимация уголовного права; позитивное и естественное уголовное право; далее: допустимая цена уголовно-правовой репрессии, факторы вынужденного отказа от использования уголовно-правовых средств; наконец, уголовное право как отражение социального компромисса).

Коммуникации в сфере уголовного права. Здесь можно обозначить следующие проблемы: коммуникативная теория уголовного права; дискурс как способ согласования интересов и суждений об уголовном праве; отношения субъектов правотворчества и адресатов закона; проблемы лоббирования уголовно-правовых решений; язык коммуникации; процедуры дискурса; проблемы обоснования суждений в дискурсе; уголовно-правовое мышление.

Информационное обеспечение уголовного права. В данную группу включаются такие проблемы, как: обязательные и факультативные информационные предпосылки принятия уголовно-правовых решений; процедуры работы с информацией уголовно-правового и иного содержания; классификация информации по гносеологическим, онтологическим и каузальным критериям.

Основы технологии работы с уголовным законом и уголовным правом. Здесь выделяется ряд тем: догматический и функциональный подходы к уголовному закону и уголовному праву; различение социальных оценок и юридического толкования; пределы критики; работа с поведенческими структурами; описание, понимание и представление вовне результатов толкования и оценок: а) поведенческих актов и их структур; б) качества опасности или его отсутствия; в) восприимчивости и управляемости поведения; работа с нормативными характеристиками; пределы оценок; действительность оценок; оценка как отражение компромисса; сделки об оценках; работа с причинными и иными связями между поведенческой структурой и оценками; проблематика принятия решений; проблема правоприменительного усмотрения; связанность и надежность правоприменителя; независимость и принятый служебный долг.

Обоснование и раскрытие высказанных здесь соображений - дело будущего. Однако кажется несомненным, что специалисты в области уголовного права, вообще квалифицированные юристы могут легко понять, о чем идет речь, и сформировать свое отношение к предложенному. Все же попытаемся дать об этом представление, выделив несколько проблем, которые, на наш взгляд, должны решаться с новых теоретических позиций.

Вначале обратимся к обоснованию необходимости развития гносеологических оснований уголовного права на примере традиционного для нашей правовой системы института рецидива. Существует много работ, в которых повышение ответственности за рецидив в различных его проявлениях находит самое решительное одобрение. В то же время практические работники и иные адресаты уголовного закона ощутили ряд негативных следствий этого института. Возникла еще одна из многих правовых проблемных ситуаций. Решать ее нужно на основе какой-то аргументации. Чисто символического подхода оказывается недостаточно.

Гносеологический подход в данном случае направлен на различение бытийного, сущего и нормативного, должного. Рецидив как сущее - это либо поведение, либо свойства личности, либо и то и другое, если брать его фактическую сторону, т.е. нечто должное, нечто сущее. Рецидив в то же время - это нормативная характеристика, поскольку именно УК РФ содержит в себе понятие рецидива, выделяющее определенные фактические признаки и придающее ему некоторое правовое значение.

Совершение повторных преступлений после снятия судимости имеет такую же сущностную природу, что и до ее снятия, но рецидивом не признается. Возникает легко решаемый вопрос: почему? Ответ гласит, что это нарушало бы нормативную системность уголовного закона. Надо полагать, что к сущностной характеристике поведения лица такое решение отношения не имеет. Ведь здесь, строго говоря, остается без внимания, меняется ли фактическое содержание рецидива после снятия судимости, или, иначе, чем отличается сущностью криминологический рецидив от уголовно-правового.

В итоге: а) игнорируется проблема различения первичного и повторного уголовно запрещенного поведенческого акта и проблема изменений в структуре личности; б) остается неясным, на чем основывается оценка рецидива, как ее можно признать удовлетворяющей общество, является ли она истинной или же здесь возможно лишь произвольное согласие, основанное на политическом или ином превосходстве.

Обоснование решения законодателя принимается, либо если лицо, совершившее преступление, признается виновным за то, что оно не исправилось, либо если по умолчанию, без аргументов, признается, что за каждое последующее деяние надо наказывать сильнее, ибо так водится, так принято. Это обостряет проблему легитимности и легитимации ответственности за рецидив в социальном контексте, в частности отношения к этому институту как справедливому или нет. Рецидивисты - это люди, не единожды попавшие под суд. Считается, верно или нет, что чаще под суд попадают аутсайдеры, слабо защищенные лица либо лица, для которых места лишения свободы привычны и не пугают их. Тогда получается, что рецидив в социальном контексте влечет повышенную ответственность не наиболее опасных, а наиболее незащищенных преступников. Быть может, это утверждение неверно. Но аргументы против него отсутствуют, а парадигма рациональности требует их наличия.